Читатель сайта minval.azсетовал на засилье в нашем ресурсе
информации о криминальном мире и уголовных авторитетах,
обвинив журналистов в популяризации уголовной романтики.
Сразу отмечу – эта статья подготовлена для того, чтобы
показать, насколько ужасно пребывание в аду на земле – в
колониях и тюрьмах.
Тюрьма Пенитенциарной Службы
Министерства Юстиции, или на сленге заключенных "крытка" –
худшее место в Азербайджане, так как если в колониях
осужденные могут свободно, конечно под контролем
администрации, передвигаться по территории, то в Гобустане это
в принципе невозможно. По двору, между тюремными корпусами
могут ходить только осужденные на небольшие сроки заключения,
из хозяйственного подразделения. Они носят в закрытые корпуса
еду, ремонтируют строения и очищают территорию от мусора. Один
заключенный там служит секретарем, или помощником начальника
тюрьмы полковника юстиции Шаина Османова – добродушного на
первый взгляд, тучного и немолодого мужчины. Османову далеко
добираться ежедневно из Гобустана домой и обратно, и он
большую часть недели живет здесь.
В этом закрытом учреждении я
был, участвуя в торжественной презентации пятой книги стихов
заключенного поэта Сергея Стреляева. О нем и его деле расскажу
в последней главе, пока же сообщу, что для посещения тюрьмы
необходимо получить специальное разрешение Министерства
юстиции. Гобустанская тюрьма – не место для любовных прогулок,
хотя браки между заключенными и свободными девушками здесь
заключались.
Дружба с охранниками?
Входящих на территорию
приветствуют сотрудники тюрьмы стандартной фразой – не говорим
«добро пожаловать», но рады вас видеть. Так у них здесь
принято. Я проходил мимо беседки, в которой собрались после
развода работники персонала, и все вдруг разом встали. Может,
решили – генерал пожаловал в штатском?
Территория выбелена и вычищена.
Много плодовых деревьев, но молодые охранники, не дождавшись
созревания плодов, обчищают деревья еще весной, - сетовал
начальник тюрьмы.
Фотографировать на территории
запрещено, поэтому все мои фотографии сделаны за пределами
объекта.
С тюрьмой обычно ассоциируются
российские фильмы о тюрьмах для особо опасных, где заключенные
ходят, подняв сзади руки и чуть ли не на карачках. Ничего
подобного в Гобустане я не видел, хотя за день стояния во
дворе тюрьмы мимо меня проводили множество преступников.
Некоторые из них держали руки за спиной, другие не делали и
этого. Преступники окликают и приветствуют охранников, они
даже пожимают друг-другу руки. Вообще, за день наблюдения я
там не услышал ни одного окрика со стороны персонала.
Может, охранники кричат в
четырех тюремных корпусах, где меня не было? Но оттуда
доносились только громкие беседы арестантов из разных камер,
общавшихся между собой через открытые окна. В зарешеченных
окнах вывешено белье, стиральный порошок заключенным выдается
администрацией. При желании личное белье можно сдать в
тюремную прачечную.
В полдень по тюрьме разнесся
красивый и мелодичный звук азана – один из узников приглашает
мусульман к молитве.
Заключенные одеты во все
черное. Это может быть дерматиновая куртка, сорочка, брюки, но
все обязательно черного цвета и аккуратно выстирано. На
встречу с родными заключенные являются в парадной одежде – в
костюмах.
В Гобустанской тюрьме около 700
заключенных, из них 260 осуждены на пожизненное наказание, -
сообщил начальник. Режим содержания пожизненников вызывает
холодное чувство страха – им разрешается прогулка вне камеры
(ширина камеры 4, длина 2,20 метра) на протяжении часа в
сутки, причем «гуляют» они в закрытом каменном дворике с
решеткой над головой. Там они подтягиваются на
турнике-перекладине или просто подставляют лица солнцу, - это
было видно по фотографии на стене тюремного клуба, на которой
запечатлен один такой дворик. Все заключенные очень бледные,
по понятным причинам.
С 1994 и до начала 1999 г.
Гобустанская тюрьма использовалась как лагерь военнопленных и
интернированных лиц армянской национальности, а также как
фильтрационный лагерь для азербайджанских военнопленных,
возвращенных из армянского плена.
Эту тюрьму скоро снесут, а
территорию передадут Гобустанскому заповеднику. Строится новая
тюрьма, поближе к Баку, у поселка Умбакы, где пожизненно
заключенные будут жить в камерах, двери которых откроют на
весь день, с возможностью выйти в закрытый дворик, на воздух.
А пока прогулка – час в сутки, и снова запирают в двух- или
четырехместных камерах. Там у них туалет, водяной кран,
телевизор, радиоприемник, книги. В тюрьме проведено паровое
отопление, а в жару в камерах крутятся вентиляторы. Сейчас в
тюрьме бетонные полы устилают деревянными.
Из 700 осужденных две женщины.
Недавно их было четыре. Одна из преступниц весь день что-то
кричала, общаясь со всеми, кого видела из окна корпуса на
первом этаже.
Среди служебного персонала тоже
есть две военные женщины, служащие в бухгалтерии и канцелярии.
Вели себя обычно, вполне спокойно, как будто работают в
обычном офисе.
«Большой проблемой является
отсутствие работы для заключенных, которая могла бы скрасить
будни контингента. Но некоторые преступники придерживаются
особых правил поведения, запрещающих им всякий труд. Таких
свозят в Гобустан из других мест заключения», - поделился
проблемой начальник тюрьмы.
Оказывается, в советское время
в 1-й азербайджанской колонии изготавливали сопла для боевых
ракет. Сейчас рыночной потребности в труде заключенных нет.
Можно ли отсюда убежать –
естественный вопрос читателей. Территория тюрьмы окружена
пятью, или больше охраняемыми полосами. Слышен был лай собак.
Для побега необходимо, во-первых, выйти из камеры, пройти по
двору, перелезть ряды колючей проволоки, мимо высоких будок с
вооруженными солдатами. Колючая проволока не советская, через
колючки которой можно перелезть, если не торопиться, а
современная, снабженная острыми лезвиями. Эта проволока
способна разрезать живую плоть, а при перекусывании кусачками
она распрямляется и много раз режет тело.
Без помощи солдат и офицеров из
внешней охраны, думаю, убежать отсюда невозможно. Снаружи
тюрьма охраняется военнослужащими Внутренних Войск, не
подчиняющихся начальнику тюрьмы. Я это заметил, когда нас
оттуда выпускали, по раздраженному тону рядового солдата на
проходной, сделавшему «замечание» майору юстиции из тюремного
персонала за отсутствие у нас пропусков для выхода с
территории.
Гобустанская тюрьма пережила
два громких побега, вернее это были попытки бежать, заранее
обреченные на трагический провал. В ночь с 7 на 8 января 1999
г. содержавшиеся здесь политические заключенные - бывшие
офицеры армии и полиции (бывший генерал Вахид Мусаев, бывший
полковник Фаик Бахшалиев и другие) подняли мятеж и установили
контроль над тюрьмой, открыв все камеры и захватив у
охранников автоматическое оружие. Однако уголовники
практически сразу расценили событие как "разборку между
бывшими и нынешними "погонниками" и в большинстве своем
разошлись по камерам.
Активное участие в событиях
приняли около 35 человек, из которых 11 были убиты при попытке
выезда за ворота тюрьмы на предоставленном им властями
микроавтобусе, и еще 23 были осуждены к срокам до 15 лет
лишения свободы на выездной сессии Верховного Суда в марте
2000 г. Погиб также офицер охраны, бывший заложником
бунтовщиков, а еще более 20 получили ранения различной
тяжести. В качестве подсудимого проходил один из охранников,
который попал под амнистию и был освобожден от наказания.
После этого бунта, когда
восставшие намеревались использовать содержавшихся в тюрьме
армянских пленных в качестве "живого щита" и заложников,
властями Азербайджана было принято решение о переводе всех
пленных в Следственный Изолятор Министерства Национальной
Безопасности.
В феврале 2005 г. в тюрьму
вводились внутренние войска в связи с акцией массового
неповиновения заключенных. Бунт проводился в знак солидарности
с бунтами в других колониях после ареста брата "положенца"
тюрьмы, вора в законе Гулу Салифова.
Следующая попытка побега из
тюрьмы была предпринята в 2008 г., когда охрана 21 июня
обнаружила многометровый тоннель, прокопанный двоими
пожизненными заключенными из корпуса №4. Один из них был
обнаружен повешенным в камере штрафного изолятора, куда он был
помещен на период дознания, после того как накануне был
допрошен сотрудниками тюрьмы.
Поэт – безвинно
осужденный
В Гобустанской тюрьме
проводилась торжественная презентация пятой книги стихов члена
Союза писателей АР, поэта Сергея Стреляева «Избранное».
Стреляев содержится в этой тюрьме с 2002 года, осужденный на
пожизненное заключение.
На презентации присутствовали
поэты-члены Союза Писателей, журналисты, работник аппарата
Омбудсмана, офицеры Управления Министерства юстиции, родные
Стреляева и осужденные.
«Стихи Стреляева напоминают
поэзию Сергея Есенина. Они также берут за душу, не оставляя
читателя равнодушным. Сергей – поэт не только
азербайджанского, но и мирового уровня. Придет время, когда на
стенах этой тюрьмы появится надпись о том, что здесь
содержался поэт Сергей Стреляев», - говорили офицеры и члены
СП, выступая на презентации книги.
Несколько раз звучала такая
мысль – кто знает, стал бы Стреляев поэтом, не попади в
тюрьму? Может, занимался бы своим бизнесом или чем-то еще
другим. Один из офицеров – Рафик Рамазанов, рассказал, как
заметил, что Сергей пишет что-то и рвет записки. Оказалось,
это стихи. Офицер советовал Сергею серъезно заняться поэзией,
стихи не уничтожать, а передавать родным на волю.
В речах выступавших звучали
благодарности маме поэта – Анне Стреляевой, взявшей на себя
тяжелый груз издания стихов сына и распространения их в
поэтическом мире. Участники мероприятия констатировали
уникальность факта регулярного издания книг
поэта-заключенного. Другого такого примера в мире нет.
«Издание книг заключенного
Стреляева указывает на эффективность приводящейся в стране
политики гуманизации мест заключения. Ничего подобного лет 4-5
тому назад представить было невозможно», - заявил один из
руководителей Управления министерства юстиции Рафик Рамазанов.
Стихи Стреляева издаются за
рубежом, с его поэзией знакомы читатели далеко за границами
Азербайджана. В СП обсуждается возможность перевода книг поэта
на азербайджанский язык.
Стреляев осужден по косвенным
обвинениям, в его деле нет прямых доказательств совершения им
двойного убийства в селе Славяновка Гедабейского района АР.
Стреляев и его близкие, невеста поэта не считают его виновным.
По словам адвоката Тамары Талышинской, расследование и суд
проводились при грубых процессуальных нарушениях. Этого
достаточно, чтобы автоматически прекратить действие приговоры.
Двух жителей села Славянка убил
совсем другой человек (или несколько человек), укрывшиеся от
наказания, - считают близкие и родные Стреляева. Сергей
случайно оказался на месте преступления, где его увидели и
обвинили в убийстве.
В прошлом году журналист и
филолог Оксана Буланова пыталась провести собственное
расследование дела Стреляева, но ее сразу из нескольких мест
предупредили, чтобы не лезла в это дело. Но Буланова
отступаться не желает. Она изучила текст, настроения стихов
Сергея, считая, что в творчестве любого человека обязательно
проявляется его внутренний мир, даже если человек этого не
хочет. Изучила и не нашла в стихах ничего похожего на
ненависть к людям, стремления к мести. Любовь к Родине,
девушке, рассуждения о вечном, чувство вины перед мамой и
страсть к свободе – вот темы стихов Стреляева. В творчестве
Сергея нет комплекса Раскольникова, придумавшего себе особое
право вершить человеческие жизни.
Если бы в нашей
правоохранительной системе учитывалось экспертное мнение
психолога, можно было бы обратиться к нему, чтобы специалист
авторитетно сказал: есть ли во внутреннем мире Стреляева позыв
к криминальности, или он действительно невинен.
Сергей три года адаптировался к
ужасным тюремным условиям. Несколько раз Стреляев подавал
просьбу на пересмотр его дела, но каждый раз жалоба
отклоняется. Он был арестован, будучи старостой студенческой
группы четвертого курса Академии государственного управления
при президенте АР, но из-за того, что в стране нет возможности
для дистанционного высшего образования, Сергей не может
завершить обучение в вузе и получить диплом. «Но среднее
образование заключенные получают. Надо же людям здесь чем-то
заниматься. Возможность получения заочного высшего образования
заключенными может увести их от психических расстройств из-за
пребывания в замкнутом пространстве», - отметил поэт.
Стреляев передал просьбу
заключенных пересмотреть практику отклонения кассационных
жалоб, когда завершился срок ее подачи. «Осужденные могут
находиться в стрессовом состоянии, быть больны, морально
сломлены и не успеть подать кассационную и апелляционные
жалобы. Такое вполне возможно, но вследствие этого они в
течение всего срока заключения лишаются надежды на сокращение
срока наказания. В Азербайджане только психически больные
заключенные могут подавать на апелляцию после прекращения
периода подачи таких жалоб в Европейский суд по правам
человека», - добавил он.
Что еще надо сделать для
дальнейшей гуманизации содержания в Гобустанской тюрьме? –
спросил я Стреляева. «Необходимо увеличить количество свиданий
с родными, сейчас встречи для пожизненников разрешаются раз в
полгода. Хотя бы разрешали видеться с близкими ежемесячно, это
значительно улучшило бы моральное состояние людей».
Сергей седьмой год сидит с
одним из заключенных, в «двушке». «Мы стали братьями, так как
родного брата я вижу редко. Из нашего окна видны скалы, но не
видно звезд. Я писал об этом. Если отношения с сокамерником
портятся, можно обратиться в администрацию о переводе в другую
камеру», - заметил он.
Надо ли говорить, что к поэту
отношение администрации особенное и положительное, но правила
его содержания в тюрьме не нарушаются.
P.S. За день пребывания в Гобустанской
тюрьме я заболел, и был помещен в домашний «изолятор» - мне
выделили комнату в нашей квартире, чтобы не заразил
домочадцев. Я измерил шагами комнату – оказалась больше чем 4
на 2,5 метра. Я мог общаться через дверь с ребенком, ел
домашнюю пищу, но суточной изоляции не выдержал, несколько раз
вырываясь «на свободу». Из головы не выходила жизнь в
настоящей изоляции, виденная мной в Гобустане. Если я так
намучился за сутки, что говорить о пожизненно заключенных?
В ответ могут возразить – они
преступники. А разве наши суды самые гуманные в мире, или мы
не знаем, как выносятся у нас приговоры?
|
